Имя коллонтай. Александра Коллонтай

Первая в мире жещина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.

Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.

Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.

Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.

Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!

Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.

Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.

13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.

Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.

Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.

Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.

В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.

Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.

Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.

Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.

На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.

Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.

Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.

Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.

Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.

В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.

Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.

В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.

Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.

В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.

В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.

Александра Коллонтай (1872–1952) – первая в мире женщина-посол. Многие пункты ее биографии до сих пор находятся под покровом тайны. По словам современников, Александра Коллонтай знала путь к сердцам мужчин.

Александра Коллонтай, в девичестве Домонтович, родилась 1 апреля 1872 года в состоятельной семье. Ее отцом был полковник генерального штаба, который женился только в 40 лет, взяв в жены женщину с тремя детьми, так что Александра стала его первым родным ребенком. Михаил Домонтович души не чаял в дочери. Он дал ей блестящее образование. Доказательством служит тот факт, что экзамены на аттестат зрелости Александра, которая находилась на домашнем обучении, сдала лучше всех гимназистов.

В числе страстных увлечений Шуры были танцы, с Ваней Драгомировым они составляли прекрасную пару. Юношеская любовь закончилась трагически. Когда Ваня предложил Александре завязать более серьезные отношения, она только рассмеялась. Этот беззаботный смех привел к самоубийству молодого человека.

После того как Шура решительно отказала 40-летнему адъютанту императора Александра III генералу Тутомину, отец забрал девушку с собой в Тифлис, где он находился в служебной командировке. Здесь Александре скучать не приходилось. В их доме часто появлялся молодой офицер, троюродный брат Александры Владимир Коллонтай. Своими разговорами о политике и социальной несправедливости он зажег сердце красавицы. Владимир больше не мог находиться вдали от возлюбленной и приехал в столицу, где поступил в Военно-инженерную академию. По мнению родителей, замужество с Владимиром Коллонтаем было явным мезальянсом, поэтому они запретили молодым встречаться. Чтобы Александра забыла о своей привязанности, отец отправил ее в Париж, а затем в Берлин, но влюбленные даже не думали разрывать отношения. В Европе царили более вольнолюбивые настроения, чем в России, и здесь Александра познакомилась с запрещенной литературой, узнала о Кларе Цеткин и о «Коммунистическом манифесте». Разлука с любимым только укрепила ее в желании выйти замуж за Коллонтая, родители оказались бессильны против этой страстной любви, замешанной на политике.

Коллонтаи некоторое время жили в полном согласии. Владимир отличался мягкостью и добротой, старался выполнить любое желание Александры. Однако она явно была неудовлетворена. Шура начала посещать публичную библиотеку, где в то время собирались защитники всех угнетенных. Ее сыну Мише не исполнилось еще и полугода, когда Александра уже успела проникнуться атмосферой назревающей революционной борьбы. Но пока перед ней стояли другие цели. Ей непременно хотелось выдать замуж свою подругу Зинаиду Шадурскую за офицера Александра Саткевича. Для этого она устроила в своем доме «коммуну», тем более что в средствах, благодаря отцу Александры, Коллонтаи не нуждались.

Александра с воодушевлением принялась за организацию политвечеров: она сама подбирала и читала литературу, предлагала темы для обсуждения. Однако планы Александры не оправдались: Саткевич пленился не Зинаидой, а хозяйкой дома. Александра пыталась разорвать образовавшийся любовный треугольник. В это время к ней впервые стали приходить мысли о свободе любви, и особенно любви одновременно к двум мужчинам.

В результате Шура покинула супружескую обитель, но не для того, чтобы вступить в новый брак. Она считала, что женщина рождена не стряпать и вязать носки, а заниматься умственным трудом. Саткевич появлялся в ее «холостяцкой» квартире крайне редко, но все равно она всегда была рада его видеть.

Когда Александре исполнилось 26 лет, она, оставив малолетнего сына родителям, поехала за границу. В качестве постоянного места жительства Коллонтай выбрала Швейцарию, однако нервное расстройство препятствовало ее обучению и работе. На некоторое время она уехала в Италию, где написала множество статей, которые не хотели публиковать. Александра в полном отчаянии сделала последнюю попытку вернуться в лоно семьи. Владимир тяжело заболел, и она проводила почти все время рядом с больным. Однако роль заботливой жены вовсе не прельщала Коллонтай, поэтому у нее созрело решение окончательно поселиться в Швейцарии.

Здесь она посещала лекции профессора Геркнера. Постепенно пришла и известность: статьи Александры стали появляться в солидных журналах. Любимой темой Коллонтай были социальные проблемы Финляндии, и в этой области она была настоящим экспертом. У нее завязались дружеские отношения с Розой Люксембург и четой Плехановых. В Россию Александра приезжала редко, только чтобы увидеться с сыном, который теперь находился на попечении деда.

После смерти отца Александре пришлось решать множество насущных проблем. В наследство ей достался прекрасный особняк, на доходы от которого можно было безбедно жить в Европе. Однако заниматься финансовыми операциями Александре было в тягость, поэтому она отдала все заботы об имении в руки Саткевича. Особняк любовники решили продать. Александра сняла хорошую квартиру и пригласила туда жить Зою в качестве домработницы: решать хозяйственные вопросы Александре было некогда. К этому времени она уже издала три книги о социальных проблемах, женском движении и пролетарской нравственности.

Талант оратора проявился у Александры во время первой русской революции. Она с пафосом выступала на рабочих собраниях, на одном из которых познакомилась с противником Ленина, редактором первой легальной газеты социал-демократов Петром Масловым. Примерный муж без зазрения совести бросился в водоворот страсти.

В их романе личное тесно переплеталось с общественным. Например, когда Маслова пригласили читать лекции в Германии, Александра приехала в Мангейм на учредительный съезд социал-демократов. Маслов не желал, чтобы об их отношениях стало известно третьим лицам, поэтому свидания тщательно конспирировались.

Развернувшаяся деятельность Коллонтай привлекла внимание властей, и ее арестовали. После освобождения под залог Александра, воспользовавшись поддельным паспортом, выехала из страны. За ней последовал Маслов, так что их роман продолжился и в Берлине. Александра могла прекрасно адаптироваться в любой стране, поскольку владела несколькими иностранными языками.

Отношения с Масловым начали надоедать подвижной Александре. Она не желала терпеть этот адюльтер, поэтому, несмотря на мольбы Маслова, переехала в Париж и поселилась в скромном пансионе. Однако Петр последовал за ней и опять-таки вместе со своим семейством. Больше всего Александру раздражало то, что Маслов каждый день приходил к ней, но, когда часы били девять, всегда спешил домой.

С Александром Шляпниковым Коллонтай познакомилась на траурном митинге, у могилы Лафаргов. Александр пленил революционерку открытым и веселым характером. В тот день они долго гуляли по городу, а ночью отправились в пансион на окраине города, где в убогой комнатке жил Шляпников. На следующее утро Петру Маслову пришлось пережить горе расставания. 39-летняя Александра предпочла ему более молодого Шляпникова. Здесь же, в Париже, состоялось еще одно знаменательное событие в жизни Коллонтай. Она подписала документы о разводе, освободив таким образом бывшего мужа, который теперь мог жениться на любимой женщине.

Совместная жизнь с Александром Шляпниковым не принесла того счастья и удовлетворения, которого ожидала Коллонтай. Несмотря на то что он относился к довольно непривередливым мужчинам, все равно ей приходилось отрываться от написания статей и тратить время на устройство быта, что Александра ненавидела всем сердцем. Финансовое положение ухудшилось, поскольку в связи с надвигающейся мировой войной имение стало приносить меньше доходов.

В начале войны Коллонтай с сыном находились в Германии, в городке Кольруб. Последовал арест, но через 2 дня Александру отпустили, мотивировав это тем, что она была противником режима, установившегося в России. Освободив сына Мишу, Александра направилась в Швецию, но ее выгнали и оттуда. Тогда она обосновалась в Норвегии, куда время от времени приезжал Шляпников. Отношения между ними были уже не те, да и весть о женитьбе Саткевича окончательно вывела ее из себя. От депрессии Александру спасло приглашение в Америку, где она должна была читать лекции. Ее ораторское искусство и блестящий ум привлекли слушателей всей страны, она прочитала лекции в 123 городах США. Благодаря своей популярности Александра сумела устроить Мишу на работу на военный завод, а затем и освободить его от призыва в армию.

Отречение Николая II от престола застало Коллонтай в Норвегии. Ленин срочно вызвал ее в Россию, дав серьезное поручение. В одном из чемоданов, которые Александра привезла в Россию, находились деньги, переданные германским правительством на революцию. На посту главы исполкома Петроградского совета у Александры совсем не было времени для общения с семьей, она даже не приехала на похороны мужа.

В прессе стали появляться сообщения о ее революционной деятельности. «Валькирия революции», как ее называли, поражала воображение людей пламенными речами. Принимая во внимание умение Александры воздействовать на людей, Ленин решил послать ее на военные корабли усмирять не поддававшихся агитации матросов. Ее встретил председатель Центробалта Павел Дыбенко, крепкий парень, отличавшийся буйным темпераментом. Александра так писала о своем новом увлечении: «Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия. В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха». Во время Гражданской войны Шура везде следовала за Дыбенко, но и «быть при ком-то» она тоже не могла, поэтому вернулась к своей работе в женской секции Коминтерна, которой руководила Инесса Арманд.

Со временем к Александре пришло понимание истинных масштабов революции. Она с болью говорила об условиях, в которых находились рабочие, но тем не менее призывала к борьбе за новое, более достойное существование. Отношения с Павлом стали натянутыми: стареющую Александру одолевали муки ревности, и однажды, когда Дыбенко поздно вернулся, она рассказала ему о своих подозрениях. Ссора привела к тому, что Павел даже пытался застрелиться. Девушка, с которой он встречался, поставила его перед выбором. Коллонтай дождалась, когда друг поправится, и покинула его.

Видя, что внутри партии большевиков назревает конфликт, Александра отправилась в Норвегию. Здесь она близко сошлась с Марселем Боди, секретарем советской миссии. Обходительный Марсель смог дать Александре ту любовь, которую она давно ждала.

Вскоре Александра Коллонтай стала первой в мире женщиной-послом в Швеции. Письма, которые приходили к ней из России, были полны уныния и тоски: сталинские репрессии принесли горе не одной семье. Во время пребывания в Москве Александре неоднократно устраивали допросы. По приказу Ежова были арестованы ее бывшие любовники: Боди, Шляпников и Саткевич. Но среди этого террора Александра сумела сохранить жизнь и чувство собственного достоинства. Александра Коллонтай дожила почти до 80 лет, оставив о себе добрую и светлую память.

Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом... Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.

Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.

Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.

Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!

Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.

Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.

13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.

Лучшие дня

Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.

Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.

Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.

В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.

Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.

Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.

Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.

На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень", - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.

Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.

Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.

Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.

Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. "Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.

В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.

Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.

В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.

Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.

В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось дело об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихо. Коллонтай почему-то уцелела.

Улица имени...
Инна 08.08.2014 07:53:26

Я живу на улице Коллонтай-стало интересно узнать подробности...Я знала,что она революционерка и первая женщина-посол...Лучше было на этом остановиться.Причина гибели молодого возлюбленного,потом плохая жена,отвратительная мать,как хозяйка-вообще пустое место.Сомнительных нравственных достоинств...Все,на что ее хватало-писать и говорить о том,в чем к старости уже сильно сомневалась...вот и все.

где правда. а где ложь - не разберешь
Ольга 10.11.2016 02:45:29

В советсткое время начала читать автобиографию Колонтай. Книга была только в читальном зале. поэтому ходить туда приходилось не часто, читала медленно. Началась перестройка, все коммунистические книги выбросили, и я ее не дочитала. Все время хотелось найти эту книгу и дочитать, так она меня впечатлила. Вдруг подумала об интернете. и, о ужас! Здесь вообще все не так!!! В книге Колонтай писала, что она была дочерью фабриканта, пришла к отцу на фабрику, зашла в бараки, увидела мертвых и голодных детей, матери которых работали у отца по 18 часов и ушла в революцию. Здесь она просто какая-то сучка и ничего более. Книга - пропаганда? Авто биография... ????

— первая в мире женщина-министр, одна из первых в мировой истории женщина-посол, «валькирия революции», автор знаменитого произведения «Дорогу крылатому Эросу!», воспевавшая «любовь-товарищество» призывавшая к свободной любви с любимым человеком («крылатый эрос»), а не к удовлетворению лишь полового желания («бескрылый эрос»). Родилась Александра Коллонтай, урожденная Шурочка Домонтович, в богатой аристократической генеральской семье в марте 1872 года. Благодаря приходящим учителям и няне-англичанке, Шурочка получила хорошее домашнее образование. Красота и живость характера шестнадцатилетней Шурочки Домонтович сводила с ума не только сверстников, так и зрелых мужчин. Из-за неразделенной любви к Шурочке покончил с собой сын генерала И. Драгомиров. Летом 1889 Шурочка отказалась выйти замуж за личного адъютанта Александра III, блестящего сорокалетнего генерала Тутомлина, чем повергла в настоящий шок своих родителей. Они даже не мечтали о лучшей партии для своей красавицы-дочери. В 1891 г. Шура знакомится со своим дальним родственником — Владимиром Коллонтаем. Позже он поступил в петербургскую Военно-инженерную академию, они начинают встречаться. Шурочка могла обсуждать с ним самое главное для нее — как жить и что нужно делать для освобождения русского народа. Этим Владимир выгодно отличался от беззаботной молодежи. По собственному утверждению Шурочки, она страстно влюбилась в него и, несмотря на сопротивление родителей, через два года вышла замуж по любви за бедного в то время офицера. Со временем Владимир Людвигович Коллонтай дослужится до генерала.

Через год у них родился мальчик, названный в честь Шурочкиного отца — Михаилом. Однако вскоре Александра начинает проявлять свое недовольство браком. Ее вовсе не интересовали хозяйственные заботы, за маленьким сыном,
по ее мнению, прекрасно ухаживала няня, супружеский долг она называла «воинской повинностью». Она мечтала, как до замужества, писать повести и романы, изучать работы Ленина. Ее старшая подруга — большевичка Елена Стасова утверждала, что семья — это тюрьма, чтобы заниматься революционными делами, нужно вырваться из нее. Чтобы разнообразить жизнь, Коллонтай завела бурный роман с Александром Саткевичем, который жил у них в это время на правах друга семьи. Однако в 1898 году она расходится с мужем и порывает отношения с любовником. Несмотря на это, Александра Коллонтай до конца дней будет носить фамилию первого супруга. Она не приедит на похороны Владимира Коллонтая, которые совпали с революционными событиями 1917-го, но будет опекать его вторую жену, устроив ту в советское полпредство в Норвегии секретарем-машинисткой. Кстати, именно вторая жена стала фактической матерью для маленького Михаила.

После развода Коллонтай уезжает за границу, где знакомится с знаменитыми революционными деятелями: Полем Лафаргом, Розой Люксембург, Карлом Каутским, Владимиром Ульяновым — Лениным, Георгием Плехановым. В 1908 году ей запрещен легальный въезд в Россию из-за ряда публикаций в радикальной прессе. Сегодня многих иностранных граждан, прибывших в РФ, интересует, какие документы для получения рвп необходимо иметь. В этот период у Коллонтай было несколько бурных романов, одним из ее любовников был 26-летний Александр Шляпников. Коллонтай тогда было 39 лет. Как только любовник заговорил о серьезных семейных отношениях, любовный пыл революционерки-феминистки вмиг иссяк.

Сразу же после свершения февральской революции 1917-го Коллонтай приезжает в Петроград, где под оглушительные овации выступает на многотысячных митингах. «Валькирия революции» — так называют ее западные издания. Она призывает солдат и матросов не только к радикальным действиям, но и к свободной любви. В эти дни произошло ее знакомство с Павлом Дыбенко
— будущим наркомом по морским делам. Почти сразу между ними завязалась любовная связь, ставшая достоянием общественности. Коллонтай, которой исполнилось 45 лет, была старше Павла на целых 17 лет, но это ее ничуть не смущало. Коллонтай стала единственной женщиной, которая вошла в состав революционного правительства. Она заняла пост наркома государственного презрения, что в наше время соответствует посту министра социального обеспечения. она подготовила ряд важных декретов в области семейных отношений. В феврале 1918 года Павлу Дыбенко грозил революционный трибунал и расстрел за разгром немцами частей Красной Армии, которыми он командовал. Чтобы спасти Павла, Александра Коллонтай регистрирует с ним брак. Он стал самым первым гражданским браком в Советской России. Брак скрепили органы государственной власти, а не церковь. Дыбенко оправдали, он поехал воевать дальше, в Крым. Внезапно она узнала об измене мужа. Коллонтай решила порвать с Дыбенко, о чем написала ставшему генсеком Сталину. В ответ ее назначили на ответственный пост за границу, в Норвегию. Так появилась первая в мире женщина на дипломатической работе. Здесь у нее завязался роман с коммунистом из Франции Марселем Боди, который был младше ее на 21 год. Павел Дыбенко в 1938 году был расстрелян, годом раньше расстреляли и бывшего любовника Шляпникова.

С 1922 года на протяжении 23 лет Александра Михайловна Коллонтай являлась полномочным представителем (позже послом) СССР, в скандинавских странах. 4 октября 1922 года Коллонтай назначена торговым советником в Норвегии, с мая 1923-го она глава полномочного и торгового представительства СССР, с апреля 1930-го — полпред в Швеции. Неизменная героиня светской хроники на Западе. После перенесенного в 1942 году инсульта Коллонтай смогла передвигаться лишь с посторонней помощью в инвалидной коляске и в марте 1945 она возвращается в Москву. До конца дней эта сильная женщина являлась советником МИДа, хотя постепенно отошла от общественной деятельности и сократила личные контакты. 9 марта 1952 года, накануне своего 80-летия, эта великая и сильная во всех отношениях женщина умерла в результате сердечного приступа.